Центр изучения анархистов

Возьмите какую хотите другую отрасль человеческой деятельности, возьмите всю совокупность жизненных проявлений и скажите — кто из нас имеет право претендовать на большее вознаграждение: врач, который угадал болезнь, или сиделка, которая обеспечила выздоровление своим тщательным уходом? Изобретатель ли первой паровой машины или тот мальчик, которому в один прекрасный день надоело тянуть верёвку, служившую прежде для открывания клапана, выпускавшего пар под поршень, и которую он догадался раз привязать известным образом к коромыслу машины, а сам побежал играть с товарищами, не подозревая, что он открыл этим самым необходимую часть всякой современной паровой машины — механический клапан? Изобретатель ли локомотива или тот ньюкастльский рабочий, который подал мысль заменить деревянными шпалами те камни, на которые раньше клали рельсы и которые, вследствие отсутствия в них упругости, заставляли поезда всё время сходить с рельсов? Машинист ли на локомотиве или тот человек, который подаёт сигнал, чтобы остановить поезд, или же стрелочник, открывающий путь?

Кому мы обязаны существованием телеграфного сообщения через Атлантический океан? Тому ли инженеру, который упорно утверждал, что проволочный канат будет передавать депеши, в то время как почти все, самые учёные специалисты по электричеству заявляли, что это невозможно? Тому ли учёному, Мори, который посоветовал заменить толстые канаты тонкими, не толще обыкновенной трости? Или, наконец, тем неизвестно откуда явившимся добровольцам, которые проводили дни и ночи на палубе «Грэт Истерна» и тщательно рассматривали каждый фут каната, вынимая из него гвозди, которые втыкались кем-то (говорят — акционерами морских компаний) в изолирующий слой с целью сделать канат негодным к употреблению? А в более широкой области — в области настоящей человеческой жизни, с её радостями, её горестями и её случайностями, — разве каждому из нас не случалось встретиться с человеком, который оказал ему в жизни такую услугу, что самая мысль о денежной её оценке показалась бы оскорбительной? Иногда эта услуга была не что иное, как слово, сказанное вовремя, иногда же это были месяцы и годы самоотверженной преданности. Неужели же и эти «неоценимые» услуги мы тоже станем расценивать в рабочих чеках?

«Каждому — по его делам!» — говорят они. Но человеческие общества не могли бы просуществовать и двух поколений подряд, если бы каждый не давал иногда другим гораздо больше, чем он надеется получить от них в виде денег или рабочих чеков. Человечеству пришёл бы конец, если бы мать не давала свою жизнь для сохранения жизни своих детей, если бы каждый человек не давал хоть иногда не считая, если бы он не давал в особенности именно тогда, когда он не ждёт никакого вознаграждения.

Пётр Кропоткин «Хлеб и воля», 1892 г.